|
Выступление М.В. Назарова на II Беломонархическом совещании 28-29 марта 2008 г. в С.-Петербурге
1. Если Белое движение ограничивать только временем его военных действий в годы так называемой гражданской войны – то оно принадлежит прошлому. Его тем не менее следует анализировать, чтобы понять происшедшее с Россией в ХХ веке, суть большевицкой власти и мiровой расстановки сил. (См. об этом в статье "Уроки Белого движения" и в главе III-6. "Капитуляция в Мiровой войне для начала гражданской и причины поражения Белого движения" книги "Вождю Третьего Рима".)
Если же учесть деятельность белой эмиграции (а Русский Обще-Воинский Союз считал, что даже военная борьба еще не окончена), и если учесть, что Россия до сих пор не освобождена от власти тех, кто устроил антирусскую революцию и одержал в ней победу над русским народом (имена победителей все еще носят наши улицы и на них стоят памятники этим победителям, их оккультная символика остается частью государственной), – то Белое движение поныне продолжается в ином виде – политическом, идеологическом и духовном. И от его исхода зависит судьба России и нашего народа – какое место он займет в приближающемся финале мiровой истории. А вместе с тем зависит и судьба мiра. Предлагаю сейчас рассмотреть Белое движение с этой точки зрения.
2. Поэтому оценки военного Белого движения, выдаваемые сегодня различными патриотическими деятелями, не могут оставлять равнодушными к ним нынешних продолжателей Белого дела. Оценки эти весьма разнообразные, даже противоположные, но в их числе преобладают следующие три основных – каждая по-своему неверная.
а) Традиционная большевицкая трактовка Белого движения как реакционных сил, организованных капиталистами и помещиками для отвоевания своих конфискованных советской властью заводов, земель, пароходов. Эта трактовка разваливается при первом взгляде на состав белых армий: даже в их руководстве практически не было аристократии, и уж точно не было помещиков и капиталистов, членов династии Романовых. Костяком Белого движения и первыми добровольческими боевыми кадрами было служилое офицерство, казачество и молодежь. Они выступили против большевиков вовсе не из-за заводов и поместий.
Другой составной частью коммунистической трактовки является утверждение, что мiровые капиталисты из всех капиталистических стран поддержали Белое движение так называемой "интервенцией 14 государств" в Советскую Россию для свержения власти большевиков. Эта ложь также давно разоблачена и в литературе белой эмиграции, и в исследованиях западных ученых. Иностранные контингенты войск были смехотворно малы и предназначались лишь для захвата военных складов царской армии в портовых городах (Мурманск, Архангельск, Одесса, Крым, Владивосток и др.). Документально доказано, что именно "мiровые капиталисты" изначально сделали ставку на большевиков для разрушения России и ее экономической эксплуатации как сырьевой колонии (см. изданную нами книгу Э. Саттона "Уолл-стрит и большевицкая революция"), и потому лишь для виду поддерживали белых с иными целями. Это позже признал и британский премьер Ллойд Джордж:
«Мы сделали все возможное, чтобы поддерживать дружеские дипломатические отношения с большевиками и мы признали, что они де-факто являются правителями территории крепкой великой России... Мы не собирались свергнуть большевицкое правительство в Москве. Но мы стремились не дать ему возможности, пока еще продолжалась война с Германией, сокрушить те антибольшевицкие образования и те движения за пределами Москвы, вдохновители которых были готовы бороться заодно с нами против неприятеля» [Германии]. Президент США Вильсон «считал, что всякая попытка интервенции в России без согласия советского правительства превратится в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма. Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм, но мы считали важным восстановить антигерманский фронт в России...» (Ллойд Джордж Д. "Военные мемуары"). А по окончании Мiровой войны вмешательство Антанты было направлено на отделение от России лимитрофных "независимых государств" Прибалтики и Закавказья.
Итак, коммунистическая историография Белого движения – сплошная марксистская идеологическая мифология, рассыпающаяся как карточный домик при малейшем соприкосновении с фактами.
б) Существует и прямо противоположная оценка Белого движения – вывернутая наизнанку по сравнению с коммунистической и потому достаточно примитивная. Для ее сторонников Белое движение ценно только тем, что белым «все-таки в ходе боев удалось истребить многие тысячи наиболее оголтелых и опасных» красных ("Наша страна", Буэнос-Айрес, № 2302). Это слова современного московского публициста и историка Белого движения С.В. Волкова, который по сравнению с советской оценкой Белого движения лишь меняет знак с минуса на плюс, не вникая в его сложную проблематику. Такие деятели, часто люди нецерковные, но объявляющие себя ныне единственными продолжателями Белого дела, чисто внешне идеализируют его, не вдумываясь в его духовный, идеологический, политический опыт – главное достижение Белого движения, не желая применять его уроки к современности. (Именно поэтому такие "необелогвардейцы" поддержали Ельцина в его разрушительных реформах и преступлениях – "антикоммунизм" у них остается главным критерием даже после исторического краха коммунизма. И симпатии таких "белогвардейцев" перекрасившаяся власть смогла очень легко купить перезахоронением "екатеринбургских останков" и нескольких эмигрантских белых знаменитостей.) Эта позиция также не представляет для нас интереса, поскольку, как правило, связана с личными амбициями новых ряженых "белогвардейцев", напяливающих на себя чужую, незаслуженную военную форму в прямом и переносном смысле.
в) Третья неверная и наиболее лукавая точка зрения, ибо она претендует быть "православной", усиленно насаждается с начала 1990-х гг. и поныне, – она может быть иллюстрирована словами "выдающегося православного ученого" О.А. Платонова: «Белое движение по своей сути было такой же антинародной силой, как и большевизм» (Платонов О.А. История Русского народа в ХХ веке). В доказательство "антинародности" Белого движения приводят то масонские списки его политиков, то предательство Государя будущими белыми генералами (М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов). Это, конечно, всё было. Но при этом личные грехи подобных деятелей Февраля огульно приписываются всему Белому движению, при полном игнорировании его совсем иных побуждений при возникновении и его постоянной эволюции от корниловско-деникинского республиканства первого этапа – до негласного монархизма П.Н. Врангеля и А.В. Колчака (впрочем у колчаковских генералов М.Г. Семенова и Р.Ф. Унгерна он был гласным) – и до завершающего монархического подъема на Приамурском Земском Соборе, избравшем Правителем Приамурского Земского Края и Воеводой Земской Рати генерала М.К. Дитерихса в конце т.н. гражданской войны.
Каждое движение, как и каждый человек, проходит этапы зарождения, становления и зрелости, причем итог подводят по последнему. Иначе это как если бы кто-то, глядя только на первые месяцы жизни младенца Феди Достоевского делал бы вывод: а знаете, Достоевские писают и какают в постель (прошу прощения за столь неэстетичное сравнение в отношении великого писателя). А глядя только на его молодые годы, утверждал бы: Достоевские "мерзавцы-революционеры"...
Более мягкой разновидностью этой уравнительской позиции встречаются "мудрые" суждения: мол, "обе стороны виноваты и проливали русскую кровь в этой братоубийственной войне, в которой никто не может быть правым".
Но неужели белые были "виноваты" в развязывании этой войны, и тем более – неужели даже на начальном этапе своего становления они были столь же «антинародной по сути» силой, как и богоборцы-большевики, а не просто ущербной и слабой из-за своих ошибок, из-за первоначального духовного непонимания причин революции (как этого не понимали поначалу даже члены Святейшего Синода)? И если брат вступает в армию сатаны, крушащей семейные, национальные, церковные святыни, – разве он остается после этого братом? И разве православный не обязан защищать свои святыни, свое Отечество?
Нельзя не видеть, что отрицательные свойства красных и белых были совершенно разного нравственного качества: одна сторона выполняла интернациональную программу "Манифеста коммунистической партии" Маркса: уничтожение семьи, нации, государственности, религии – то есть уничтожение православной России по плану мiровой закулисы, финансировавшей уже само создание этого манифеста; другая же сторона, белая, пыталась защитить эти наши угрожаемые русские ценности, и вина ее состоит только в неудачных средствах защиты. В сущности это была не "гражданская война", а оккупация России жидобольшевизмом и сопротивление оккупантам и красным коллаборантам (к сожалению, и поначалу обманутым ими, а затем насильно мобилизованным, миллионам русских - будущих жидобольшевицких рабов, которых Троцкий и Ленин сумели заставить завоевывать собственное рабство).
3. Тем не менее нам уместно внимательнее вглядеться именно в этот первоначальный "февралистский" этап Белого движения, который используется для его огульного охаивания.
Для этого прежде всего следует напомнить о сути и масштабе Февральской революции: ее значение в мiровой истории было – устранение удерживающей православной власти как последней преграды сатанинской "тайне беззакония" в мiре. Подготовка этого в России велась веками, фактически постоянно, с ускорением после западнических петровских реформ, распространения масонства и созданием революционного движения в России в XIХ веке, провокационным развязыванием Мiровой войны в начале ХХ-го. Либералы-западники и революционеры действовали сообща, в том числе в чиновничестве, духовенстве и в армии, и их общими усилиями революция в виде подмены ценностей сначала произошла в умах подавляющей части ведущего слоя России. Результат – цареотступничество в дни Февральской революции в высшем социальном слое было почти всеобщим, включая многих членов Династии. Даже Синод – духовная власть – присоединился к этому умопомрачению о "ненужности" царской власти, без которой впереди "засияют звезды народного счастья".
Вправе ли мы в таких условиях требовать большего духовного понимания именно от генералов, задачей которых всегда было выполнение распоряжений власти? Их упрекают в нарушении присяги Государю. М.В. Алексеев и командующие фронтами, просившие об отречении, действительно повинны в этом грехе предательства. Но остальные? Разве не приказал сам Государь армии подчиниться Временному правительству – и все это воспринимали как временному – для завершения тяжелой войны? Разве не призвала к этому Церковь по той же причине? Разве не призвал войска поддержавший революцию Великий князь Кирилл Владимiрович перейти на сторону новой власти? Да, конечно, Государя тоже принудили к такому заявлению незаконно, обманом и насилием, поэтому оно было нелегитимно, – но кто был в состоянии в этом сразу же разобраться?
Этот успех сатаны стал кульминационной точкой всей христианской истории человечества: не стало преграды, удерживающей зло (силы, удерживающей уже одним несогласием дать равноправие его главным носителям, избравшим себе отцом диавола – Ин. 8:44). Мало кто из защитников православной России был готов к такому ее обвальному крушению, мало кто даже понимал катастрофическую суть происходящего. И выход из столь небывалой революционной смуты в головах людей не мог быть моментальным, тем более что силы зла поначалу прикрывались маскою добра: права, свободы и "сияющие звезды народного счастья"...
4. Поэтому Господь, по грехам нашим попустив силам зла устранить удерживающую государственность, которую мы перестали ценить и верно понимать, в то же время, по милости Своей, оставил нам (и посредством нас всему мiру) последнюю возможность: через кровавые страдания и мучения русского православного народа, через великие жертвы и разрушение Отечества жидами – осознать Истину и вернуться к ней. Для этого и был попущен кровавый жидобольшевицкий Октябрь как саморазоблачительное богоборческое, воистину сатанинское логическое завершение антимонархической масонской революции, начатой в Феврале. А выступившее против этого Белое движение стало тем национальным руслом, в котором предстояло сформироваться не только военно-политическому сопротивлению, но и духовному осознанию причин катастрофы и возвращению на путь Истины, – как это промыслил о нас Господь Бог.
Откровенно циничная агрессия антихристианских сил, захвативших власть в Октябре, дала первый толчок к сопротивлению им в среде военных – в том числе и тех, кто еще недавно оказался обманут февралистами. Уже в августе генерал Корнилов (который в марте по приказу Временного правительства арестовывал Царскую Семью и стал Верховным Главнокомандующим при новой масонской власти) устраивает мятеж – не для защиты Временного правительства, а фактически против этого правительства как пособника большевиков – исключительно из чувства патриотизма и необходимости отпора новому врагу, рвущемуся к власти: «Безответственное влияние взяло верх в Петрограде и Родина подведена к краю могилы... И я принял известное Вам решение: спасти Отечество или умереть на своем посту. Вам хорошо известна вся моя прошлая жизнь, и я заявляю, что ни прежде, ни ныне у меня нет ни личных желаний, ни личных целей и стремлений, а только одна задача, один подвиг жизни – спасти Родину, и к этому я зову Вас всех...».
Сразу после большевицкого переворота, 2 ноября Алексеев на Дону начинает запись в Добровольческую армию. Вскоре очнулись и архиереи: анафематствование революционеров Патриархом Тихоном в январе 1918 г. также лежит в русле Белого движения. Как и начавшиеся восстания рабочих и крестьян против продразверстки и ограбления храмов – эти восстания насчитывались многими сотнями. (См., например, Тамбовское восстание.)
Но в своем сопротивлении жертвенные воины-добровольцы подверглись новому обману со стороны союзников России по Антанте, полагая, что получат от нее помощь в свержении нелегитимной власти богоборцев, угрожающих мiровой революцией, и в восстановлении законности в стране-союзнице. Антанта же обещала белым поддержку, требуя строгой верности демократической идеологии Февраля, что пришлось выполнять, ибо в тогдашнем хаосе своих сил и властных структур не было. В частности, по указаниям эмиссаров Антанты белым пришлось почти везде формировать гражданские правительства из навязываемых им либералов-февралистов, как и представительство белых армий на Западе: "Русское политическое совещание" (под председательством кн. Г.Е. Львова, первого главы Временного правительства), созданное в Париже в начале 1919 г. и постоянно требовавшее от белых генералов провозглашения «глубоко-демократического характера целей, преследуемых русским антибольшевицким движением».
Кто-то из генералов, доверчиво подчинился этому требованию, кто-то с тяжелым сердцем. Нужно ли за это бить по голове основателей Белого движения или лучше пожалеть, по-православному отделяя грех от грешника? Нужно ли при этом их прошлые грехи февральского цареотступничества, в которых они уже и сами начали раскаиваться, навешивать на все Белое движение? Некоторые генералы, действительно, были республиканцами (А.И.Деникин), другие предали Государя Николая II как "негодного правителя" (пропаганда либералов действовала и на них), но в сущности не были против монархии (Алексеев, Корнилов), а большинство офицерства было убежденными монархистами.
Важно отметить, что уже на первом этапе некоторые белые военачальники пытались создавать монархические воинские части. Так, генерал граф Ф.А. Келлер (знаменитый своей телеграммой в поддержку Государя против отречения) получил согласие Деникина на самостоятельное формирование монархической Северной группы Добровольческих войск в районе Пскова и Витебска и даже получил на это благословение Патриарха Тихона. (Заметим, что Деникина Патриарх отказался благословить, но затем благословил Верховного Правителя адмирала Колчака; это говорит о политических взглядах самого Патриарха.)
В 1918 г. на северо-западе и юге была возможность создания антибольшевицкого фронта под монархическими знаменами при условии поддержки монархической Германии совместно с армией гетмана Скоропадского, Донской армией атамана-монархиста П.Н. Краснова, Южной армией генерала Н.И. Иванова в Воронежской губернии, Астраханской армией полковника князя Тундутова и будущей армией генерала Н.Н. Юденича на северо-западе. Были надежды, что при успехе этих планов и Добровольческая армия Деникина под влиянием преобладавшего в ней монархического офицерства войдет в этот общий фронт. Но к сожалению, эгоистично-близорукая германская поддержка большевиков как своих ставленников и ориентация Деникина на верность Антанте, требовавшей восстановления восточного фронта против немцев, не позволили этому плану осуществиться, хотя большинство белого офицерства было монархистами.
Полезно также напомнить, что само понятие "белых" никак не связано с Февралем, оно появилось позже и было заимствовано из терминологии аналогичной богоборческой Французской революции, когда именно монархисты называли себя "белыми". "Советская Военная Энциклопедия" (М. 1976, т. 1, с. 428) верно разъясняет: «Происхождение термина "белогвардейщина" связано с символикой белого цвета как цвета сторонников "законного" правопорядка, в противоположность красному – цвету восставшего народа, революции. Во время Великой Французской революции под знаменами с изображениями белых лилий (эмблема монархии) выступало контрреволюционное дворянство». К тому же традиционно белый цвет символизирует в русском языке чистоту, целомудрие, благородство, свободу от порабощения (отсюда происходит "Белая Русь"), царственность ("белый Царь").
5. Необходимо также учитывать внутреннюю невозможность немедленного выдвижения монархических лозунгов в 1918 г.: до преодоления антимонархической смуты в головах народа было еще очень далеко. "Непредрешенческая" позиция даже монархического офицерства объяснялась нежеланием вносить идеологические споры и раскол в формировавшуюся с великими трудностями, на голом энтузиазме, антибольшевицкую армию. Ведь была очевидна безусловная необходимость защиты Отечества от разгула богоборческой жидобольшевицкой банды, захватившей власть в России, – с перенесением на "потом" проблем восстановления монархии. Вот как, например, тот же генерал Алексеев летом 1918 г. объяснял, почему Белое движение не разворачивает монархическое знамя:
«Вопрос этот недостаточно назрел в умах всего русского народа и преждевременно объявленный лозунг может лишь затруднить выполнение широких государственных задач. Но руководящие деятели армии сознают, что нормальным ходом событий Россия должна подойти к восстановлению монархии, конечно, с теми поправками, которые необходимы для облегчения гигантской работы по управлению для одного лица. Как показал продолжительный опыт пережитых событий, никакая другая форма правления не может обезпечить целость, единство, величие государства и объединить в одно целое различные народы, населяющие его территорию. Так думают почти все офицерские элементы, входящие в состав Добровольческой армии, ревниво следящие за тем, чтобы руководители не уклонялись в своей деятельности от этого основного принципа [выделено мною. – М.Н.]. Но в своей деятельности Добровольческая армия пока связана местными условиями. Существует она на государственные средства, собранные в пределах и за счет Донской области, комплектуется же главным образом кубанским казачеством. Это отражается на ее деятельности двояким образом: а) она должна в известной мере приспосабливаться к настроению населения этих двух областей, еще далеко не подготовленных к восприятию монархической идеи и б) свою боевую деятельность подчинить первоначально частным интересам освобождения от большевиков этих двух казачьих областей. А главным образом Кубани, лишенной собственных средств противодействия и являющейся как бы цитаделью большевизма на юге».
А вот что говорил генерал Корнилов во время "Ледяного похода":
«После ареста Государыни я сказал своим близким, что в случае восстановления монархии мне, Корнилову, в России не жить. Это я сказал, учитывая, что придворная камарилья, бросившая Государя, соберется вновь. Но сейчас, как слышно, многие из них уже расстреляны, другие стали предателями. Я никогда не был против монархии, так как Россия слишком велика, чтобы быть республикой. Кроме того, я – казак. Казак настоящий не может не быть монархистом».
Напомним и свидетельство безспорного монархиста генерала А.Г. Шкуро (он был готов вместе со своим начальником генералом Келлером защищать Государя в марте 1917 г.) о настроениях крестьян Ставропольской губернии летом 1918 г.: «население почти всюду относится отрицательно к большевизму и поднять его не трудно, но при непременном условии демократичности лозунгов, а также отсутствия покушения на имущественные интересы крестьян».
Даже кадетский лидер П.Н. Милюков осознал необходимость восстановления монархии для спасения России в условиях наступившего хаоса и тоже надеялся на помощь Германии. Таким образом, восстановление монархии в качестве очевидного лозунга обсуждалось не только на офицерских собраниях Добрармии, но и в руководстве Белого движения задолго до монархического Земского собора 1922 года. И если этот лозунг не был поднят официально, значит, для того были указанные выше причины.
Итак, подавляющее число участников Белого движения были монархистами. Все без исключения правые, монархические военно-политические структуры в той или иной форме участвовали в Белом движении, в том числе около 90 % членов Союза Русского Народа, но они не имели руководящего влияния. В то же время даже те из них, кто критиковал белых вождей за отсутствие немедленных монархических лозунгов, тем не менее признавали вооруженную борьбу единственным способом борьбы с "жидобольшевизмом". Поэтому в рядах белых армий сражались видные монархисты, как генералы Марков, Каппель, Краснов, Врангель, Колчак, Дитерихс, полковники Дроздовский, Гершельман, Глазенап, Кириенко и тысячи других офицеров-монархистов.
Еще одну причину "непредрешения" в Белом движении упомянул один из последних председателей эмигрантского РОВСа генерал-майор А.А. фон Лампе: «Провозглашение монархического лозунга было возможно только в единственном случае и только на фронте адмирала Колчака: именно, если бы удалось искусным военным выдвижением предотвратить преступление 17 июля 1918 года, вследствие чего на Восточном фронте оказался бы Император Николай II и Его Семья… Во всех остальных случаях всякое провозглашение монархического лозунга привело бы не к объединению, а к разъединению бойцов, сражавшихся в боевой линии и объединенных Родиной, честью и врагом…». То есть нужно было возглавление Белого движения конкретным и общепризнанным лицом из Династии Романовых. Этого превентивно не допустили большевики в 1918 году.
Дальнейшее развитие Белого движения и его очевидное предательство Антантой привело к смене его политических деятелей. В 1920 г. в правительстве генерала Врангеля в Крыму, как и у адмирала Колчака в Сибири, монархисты преобладали. Но отмеченный Шкуро "эгоистический демократизм" населения изживался медленно, взаимопонимание белых армий с крестьянством не было налажено, неизбежные реквизиции провианта и лошадей мало кому нравились, приходилось применять силу. Поэтому Врангель, Правитель Юга России, говорил: «Царь должен явиться только тогда, когда с большевиками будет покончено, когда уляжется та кровавая борьба, которая предстоит при их свержении. Царь не только должен въехать в Москву "на белом коне", на нем самом не должно быть крови гражданской войны – и он должен явиться символом примирения и высшей милости».
6. Завершающий же этап Белого движения был отмечен такими монархическими деяниями, как Рейхенгальский съезд в Баварии (май-июнь 1921), Всезарубежный церковный съезд в Сербии, образовавший РПЦЗ (ноябрь-декабрь 1921), наконец – Приамурский Земский Собор во Владивостоке (август 1922), который также проходил под духовным водительством дальневосточных архиереев РПЦЗ. Он признал причиной революции грехи русского народа, призвал к покаянию и провозгласил единственным путем спасения России – восстановление законной православной монархии. Собор постановил, что права на осуществление Верховной власти в России принадлежат династии Дома Романовых. То есть Собор признал Династию Романовых царствующей несмотря на смуту и на краткое время восстановил в Приамурье Основные законы Российской империи.
Не буду сейчас подробно говорить об этих хорошо известных важных вехах опамятования русских людей в русле Белого движения, неразрывно связанного с этого времени с Руской Зарубежной Церковью. К сожалению, слишком поздно русские военные и духовные вожди осознали необходимость возвращения монархических знамен. Но все-таки осознали!
Поэтому невозможно согласиться также и с часто приводимым мнением митрополита Иоанна (Снычева), что «в хаосе гражданской войны противостояли друг другу две равно далеких от русского идеала, равно бездуховных и враждебных Святой Руси идеологических модели: христоборческий коммунизм с его человеконенавистническими призывами к “классовой ненависти” и – западноевропейский либерализм с его безбожным культом индивидуализма, самодовлеющей гордыни и безудержного потребительства. Это были две головы одного дракона, рожденные и вскормленные Западом в течение его длительного, многовекового духовного перерождения, превратившего некогда христианский мiр Западной Европы в рассадник безбожия и "гуманизма"...».
Жаль, что уже невозможно поговорить с владыкой Иоанном и уточнить, что он имел в виду, какой период Белого движения, военных или политиков, и точно ли выразился вообще. Неужели это были «две РАВНО далеких от русского идеала, РАВНО бездуховных и враждебных Святой Руси» идеологии? И еще: жертвовали ли белые добровольцы своими жизнями ради «безбожного культа индивидуализма, самодовлеющей гордыни и безудержного потребительства» – или же ради «единой и неделимой России», восстав против планов богоборцев?..
Нельзя не признать, что к концу гражданской войны Белое движение при духовном окормлении архиереями РПЦЗ стало основным руслом осознания русским народом сути своей национальной катастрофы и пути выхода из нее, продолжив формирование белой идеологии в эмиграции (укажем на труды И.А. Ильина, архм. Константина /Зайцева/, архиепископов Серафима /Соболева/, Аверкия /Таушева/ и др. деятелей РПЦЗ). Причем свое важное значение в этом процессе имели даже ошибки Белого движения, из которых оно вынесло должные уроки. Именно в эмиграции, на печальном опыте осознания своих ошибок и мiровой раскладки сил, Белая идея обрела законченные формы. Причем слово "белые" уже стали применять не только к военным организациям, но и к Церкви (Зарубежную Церковь называли "белой" в отличие от советской "красной"), и шире - ко всей русской православной антикоммунистической эмиграции (в отличие от совпатриотов). Таким образом, понятие "белая эмиграция" стало обозначением той малой части руской нации, которая не примирилась с большевизмом и осталась верна исторической России, стараясь служить ей как русский передовой дозор во враждебном мiре ширящейся апостасии - для накопления опыта, нужного для будущей возрожденной России, возрожденной пусть и на короткое время перед концом времен.
На политическом уровне это стало разоблачением единого глобального фронта разрушителей православной России, в котором коммунизм и либеральная демократия были союзниками (под руководством международного еврейства), а не противниками.
На идеологическом уровне, на практическом осмыслении всех систем, противоборствовавших в ХХ в. – коммунизма, либеральной демократии, фашизма, – Белая идея от непредрешенчества тем более сознательно вернулась к монархической государственности как единственно спасительной для России.
На духовном уровне это привело к восстановленному осознанию православной России как Третьего Рима, всемiрного Удерживающего – за что и должна вестись борьба. Только путем небывалых страданий и последующего покаяния за грехи, ставшие причиной революции, а не вооруженной силой и не надеждами на помощь западных демократий, суждено было нашей стране весь ХХ век идти к осознанию этого пути спасения как единственного. (См. гл. Х в книге "Вождю Третьего Рима".)
7. Но, к сожалению, к моменту крушения СССР эти выводы были осознаны лишь небольшой частью нашего народа, почему трагедия и продолжается в новой форме... Даже перезахоронения белых деятелей – Ильина, Шмелева, Деникина – стали не чем иным, как снисходительным «знаком милости победителей по отношению к поверженным врагам» (так выразился депутат Госдумы В. Мединский на канале НТВ 6.10.2005). Точнее это стало приемом Великодержавной маскировки Великой Криминальной революции неофевралистов при продолжающемся замазывании сути Белого движения и государственном восхвалении патриотизма красных.
Ведущую роль в нынешнем очернительстве Белого движения ныне играют люди, в той или иной мере причастные к службе коммунистическому режиму. Чтобы не каяться в своем личном пособничестве богоборческой антирусской власти, у них возникает потребность ее приукрасить: мол, не все было плохо, особенно советский патриотизм, давший отпор внешним врагам (как будто без богоборческого марксизма дореволюционная Россия отпора внешним врагам не давала…). Не сходят с экранов советские фильмы о гражданской войне и как грибы после дождя плодятся новые о вынужденно "суровой, но великой советской эпохе". Помпезное государственное празднование 90-летия богоборческого "Ленинского Коммунистического Союза Молодежи"; возобновленные парады 7 ноября на Красной площади (якобы в честь парада 1941 года – но ведь тот был в честь антирусского жидобольшевицкого переворота). При этом очень показательны отказы убрать из городской топонимики имена палачей и цареубийц и памятники им, сатанинский мавзолей с мумией главного богоборца, запрет и разгон Крестного хода в праздник 4 ноября 2008 г.… То есть нынешний перекрасившийся правящий слой РФ не желает каяться в былой причастности к коммунистическим преступлениям и целенаправленно замазывает их. В том числе и агентурной деятельностью против современных преемников Белого дела.
К сожалению, в такой атмосфере немало людей с патриотическими убеждениями бездумно поддаются возвеличиванию национал-большевизма просто по незнакомству с подлинной историей ХХ века, а также, особенно на фоне нынешнего жидовского засилья, из мифологизации "жидобора" Сталина, когда желаемое выдается за действительное. Это осложняет просветительскую работу и Союза Русского Народа как преемника Белого дела. Но другого выбора у нас нет, если мы хотим заслужить Божию помощь.
Поэтому я призываю современных хотя бы "православных" критиков Белого дела проявить должную объективность и отказаться от огульного уравнивания первоначальных, прежде всего политических и идеологических, грехов белых воинов, не сразу изживших плоды февральской смуты своих политиков, – с кощунствами и целенаправленным, программным сатанинским богоборчеством красных, которые были изначально закулисно поддержаны Антантой в мiровой войне против русского православного народа. Это совершенно несравнимые вещи.
Не забудем и то, что большинство белых вождей вместо пассивной эмиграции в стан союзников добровольно пожертвовали в этой войне своими жизнями (никто их не заставлял, кроме голоса совести). Обращает на себя внимание столь ранняя смерть в самом начале Белого движения всех вождей-основателей Добровольческой армии: Корнилова, Алексеева, Маркова, Дроздовского... Словно своими смертями они искупали некую вину за Февраль: кто за свое активное участие в свержении монархии (Алексеев, Корнилов), кто за бездеятельное "непредрешенчество" в те роковые дни...
Не будем слишком строго судить их за то умопомрачение, в которое тогда впала большая часть ведущего слоя России и даже ее духовные вожди-архиереи... Все мы в наше лукавое смутное время учимся на ошибках. Пусть первым бросит в них камень тот, кто сам не имеет греха. Господь всем им Судия. Мы как православные русские люди должны молиться за них, сознавать их ошибки, покаянно преодолевать отступнические грехи нашего народа и не продолжать их, не усугублять эти грехи в нашей сегодняшней политической, общественной, государственной и церковной жизни. В частности, такими грехами, несомненно, являются как высокомерное ("с высоты истории") "православное" огульное обличительство ошибок белых воинов как "цареборцев", так и показная неправославная "белогвардейщина" ряженых антикоммунистов-волковцев. О продолжающемся уже добровольном рабстве нынешних сталинистов и прочих красных хулителей Белого движения я уж и не говорю.
В нынешнее апокалипсическое время нам особенно необходимо осознание всего опыта Белого движения как духовного преодоления попущенной нам катастрофы для покаянного преодоления грехов 1917 года и возвращения к Замыслу Божию о России. В этом смысле Белое движение продолжается. А закончится оно созданием того «стана святых и града возлюбленного», который не покорится антихристу (Откр. 20). Таков подлинный масштаб нашего Белого движения как волевого ответа русского православного народа на последний сатанинский вызов в драме истории.
"Русская Идея"
|
Вход
FAQ
Поиск
