|
ДОКУМЕНТ: Выступление в судебных прениях подсудимого А. Мозжегорова, обвиняемого по ст. 282 УК РФ, в Армавирсокм городском суде
В Армавирский городской суд
от подсудимого: Мозжегорова Андрея Александровича
к протоколу судебного заседания
по уголовному делу №740422
ВЫСТУПЛЕНИЕ В ПРЕНИЯХ
Уважаемый суд! Считаю, что в ходе судебного следствия, установлены следующие основания, которые не позволяют признать меня виновным в предъявленном обвинении и влекут вынесение оправдательного приговора по делу:
1. Судебные экспертизы, проведенные по делу, не могут признаны допустимыми доказательствами и положены в основу приговора по предъявленному мне обвинению, т.к. при их назначении и проведении мне не были обеспечены права, предусмотренные ст.198 УПК РФ, в том числе:
- права знакомиться с постановлениями о назначении судебной экспертизы до (а не после) их проведения;
- права заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении;
- права ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту;
- права ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных мною лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении.
По данному факту нарушения моих процессуальных прав, не позволяющих в соответствии со ст.75 УПК РФ признать указанные экспертизы допустимыми доказательствами, я заявлял ходатайства об исправлении этого правового обстоятельства путем исключения из числа доказательств этих экспертиз, а также о проведении новой экспертизы, при производстве которой мне эти права были бы предоставлены. И на стадии предварительного следствия и в судебном заседании мне в удовлетворении таких ходатайств, а значит и в восстановлении моих процессуальных прав на защиту, было отказано.
При этом доводы, на которых были основаны такие отказы, не находят своего подтверждения ни в праве, ни в судебной практике. Сторона обвинения и суд посчитали, что мне была предоставлена возможность для реализации вышеуказанных прав в момент ознакомления с постановлениями о назначении судебных экспертиз – 19.09.2008, и я в этот момент никаких ходатайств не заявил, а значит и нарушения моих прав, предусмотренных ст.198 УПК РФ, не произошло.
Поражает очевидное лукавство таких доводов! Во-первых, как 19.09.2008 я мог реализовать вышеуказанные права на отвод эксперту, на ходатайство о производстве экспертизы в другом экспертном учреждении, постановке дополнительных вопросов эксперту и другие права, предусмотренные ст.198 УПК РФ, когда сами экспертизы уже были проведены и реализовать эти права уже было невозможно? По сути прокурор и суд связали реализацию прав, предусмотренных ст.198 УПК РФ, с формальным моментом ознакомления с постановлением о назначении экспертизы, а не с тем в каких реальных условиях это ознакомление происходило. По мнению суда и стороны обвинения получается, что я должен был заявить ходатайство о реализации своих прав независимо от того, существует возможность их реализации или не существует. Такая позиция не имеет ничего общего со смыслом и духом уголовно-процессуального закона и противоречит позиции Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ в этом вопросе.
Как указал Конституционный Суд РФ в определении №206-О от 18.06.2004 такое процессуальное действие как ознакомление с постановлением о назначении судебной экспертизы и разъяснение прав, предусмотренных статьей 198 данного Кодекса, по смыслу норм УПК РФ и Конституции РФ, рассматриваемых в системной связи, должно быть осуществлено до начала производства экспертизы - иначе участники процесса лишаются возможности реализовать связанные с ее назначением и вытекающие из конституционного принципа состязательности и равноправия сторон права, закрепленные статьей 198 УПК Российской Федерации. Данное требование части третьей статьи 195 УПК Российской Федерации распространяется на порядок назначения любых судебных экспертиз, носит императивный характер и обязательно для исполнения следователем, прокурором и судом во всех случаях.
Аналогично и Верховный Суд РФ, например, в определении кассационной палаты от 31.05.1995 (Российская юстиция, 1995, №11) указывает, что следователь обязан ознакомить обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы и разъяснить права, предусмотренные в связи с ее проведением, до а не после проведения экспертизы.
Позиция стороны обвинения заключающаяся в том, что на момент проведения экспертиз я не являлся ни подозреваемым, ни обвиняемым по делу, которым и предоставлены права, предусмотренные ст.198 УПК РФ, представляет собой прямое свидетельство преступного умысла и должностных преступлений, совершенных в отношении меня должностными лицами прокуратуры и следственного отдела по искусственному созданию указанного процессуального положения, с целью лишить меня права на защиту при назначении и производстве судебных экспертиз. В ходе судебного следствия были исследованы документы, подтверждающие этот преступный умысел прокуратуры. Как следует из моих показаний, которые я давал еще 15.03.2007, т.е. на следующий день после задержания распространителей брошюры, орган предварительного следствия изначально знал, что брошюры принадлежат мне, содержание их мне известно и распространялись они по моей просьбе.
Рассматриваемое уголовное дело было возбуждено 26.03.2007, то есть в условиях, когда в материалах дела уже имелось указанное мое объяснение от 15.03.2007. Таким образом, орган предварительного следствия в условиях, когда лицо подлежащее привлечению в качестве подозреваемого было ему известно, возбудило уголовное дело по факту, а не в отношении такого лица.
Такие действия обвинения легко объясняются вышеуказанным преступным умыслом. Так как указанные права, в соответствии ст.198 УПК РФ закреплены за подозреваемым (обвиняемым), а я таковым процессуально не был признан в момент назначения экспертиз, то и обязанности реализовывать мои права, предусмотренные ст.198 УПК РФ обвинение в таком моем процессуальном положении и не обязано. Используя эту формальную лазейку для оправдания своего правового произвола, орган предварительного следствия вплоть до момента получения последнего, пятого экспертного исследования по делу не признавал меня подозреваемым. Когда же все доказательства обвинения против меня были сфабрикованы, только тогда подозреваемого, то есть меня, следствию удалось обнаружить и предъявить ему готовое уголовное дело, при производстве которого он был попросту лишен всех своих прав на защиту.
Поэтому, я обращаю особое внимание суда на то, что имея все основания и обязанность признать меня подозреваемым, орган предварительного следствия сознательно не признавал меня таковым с целью лишить прав на защиту при назначении и производстве судебных экспертиз по делу. Доказательством этого, помимо указанных моих показаний от 15.03.2007, служит также и поручение ОУФСБ в г. Армавире о производстве отдельных следственных действий от 26.09.2007, в котором сообщается о том, что именно мне принадлежат брошюры "Отдайте нам Родину!" и что именно я поручил своим знакомым их распространить. То есть осуществляя уже конкретные следственные действия, свидетельствующие о подозрении в отношении меня, орган предварительного следствия еще целый год после этого не признавал меня подозреваемым и лишал меня возможности защищаться до тех пор, пока последняя обвинительная экспертиза против меня не была создана. Как следует из постановления Конституционного Суда РФ №11-П от 27.06.2000, конституционное право подозреваемого на защиту должно всегда толковаться в конституционно-правовом, а не в придаваемом им УПК более узком смысле. В целях реализации названного права Конституционный Суд указывает, что приниматься за основу должно не формально процессуальное, а фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование. При этом факт уголовного преследования, указывает Конституционный Суд, может подтверждаться не только конкретным актом о возбуждении в отношении конкретного лица уголовного дела, а проведением в отношении него следственных действий и иных мер, свидетельствующих о наличии подозрения против него. С этого момента, а не с формального процессуального акта возникает право лица на защиту. Несоблюдение этого условия, указывает Конституционный Суд, влечет признание собранных по делу доказательств, в условиях не обеспеченного права на защиту, недопустимыми.
Указанное должностное преступление, совершенное в отношении меня со стороны обвинения, легко выявляется также из постановлений о приостановлении производства по делу, которые выносились с целью продолжить создание доказательств обвинения в условиях лишения меня права на защиту. Так уже в первом постановлении от 10.11.2007 в качестве основания для приостановления производства по делу приводится утверждение о том, что "установить лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых по делу не представилось возможным". Это заведомо ложное утверждение воспроизводилось и во всех последующих постановлениях о приостановлении производства по делу: от 10.11.2007, от 30.12.2007, от 02.02.2008, от 06.04.2008, от 22.05.2008, от 29.09.2008. То есть шесть раз производство по делу приостанавливалось по той причине, что орган предварительного следствия не может меня обнаружить, а на самом деле для создания все новой и новой процессуальной возможности продолжить фабрикацию доказательств обвинения против меня. Причем в последнем постановлении от 29.09.2008 УФСБ по г. Армавиру было даже поручено "розыскать лиц, причастных к совершению преступления" и это в то время когда за 10 дней до этого (19.09.2008) я уже давал показания в качестве подозреваемого и был ознакомлен с проведенными по делу экспертизами. Все это наглядно изобличает обвинение в совершении должностных преступлений против меня.
Кроме того, я поставил перед обвинением далеко не праздный вопрос о том, когда же было вынесено постановление о возбуждении уголовного дела конкретно против меня, если 19.09.2008 я допрашивался уже в качестве подозреваемого?!
В соответствии с ч.1 ст.46 УПК РФ, подозреваемым является лицо:
1) либо в отношении которого возбуждено уголовное дело;
2) либо которое задержано в соответствии со статьями 91 и 92 УПК РФ;
3) либо к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения в соответствии со статьей 100 УПК РФ;
4) либо которое уведомлено о подозрении в совершении преступления в порядке, установленном статьей 223.1 настоящего Кодекса (в ходе дознания).
Из указанных оснований возникновения статуса подозреваемого видно, что применительно к рассматриваемому уголовному делу, статус подозреваемого у меня мог возникнуть только по п.1 с ч.1 ст.46 УПК РФ, т.к. ни задержание, ни какая-либо мера пресечения органом предварительного следствия ко мне в рассматриваемый период не применялись, а уведомление о подозрении осуществляется только в случае производства дознания. В то же время в материалах дела отсутствует постановление о возбуждении уголовного дела конкретно против меня. Есть лишь только указанное постановление от 26.03.2007 о возбуждении уголовного дела по признакам состава преступления, предусмотренного ч.1 ст.282 УК РФ. В этой связи и возникает вопрос о том, когда же было вынесено постановление о возбуждении уголовного дела конкретно против меня, если 19.09.2008 я допрашивался уже в качестве подозреваемого?
Считаю, что постановление о возбуждении уголовного дела против меня либо вообще не существует, что не позволяет в принципе определить даже формальный момент возникновения у меня статуса подозреваемого, либо просто изъято из материалов уголовного дела, либо заменено на имеющееся постановление от 26.03.2007, с целью придать законность действиям органа предварительного следствия по лишению меня процессуальной возможности повлиять на результаты судебных экспертиз через реализацию своих прав, закрепленных в ст.198 УПК РФ. В любом случае установить формальный момент возникновения у меня статуса подозреваемого из имеющихся материалов дела невозможно, а значит и утверждение стороны обвинения о том, что на момент назначения экспертиз я статусом подозреваемого не обладал ничем не доказано даже по формальным, а не только по указанным конституционно-фактическим основаниям.
Перечисленных деяний органа предварительного следствия содержащих признаки составов преступлений, предусмотренных статьями 292 и 303 УК РФ, достаточно для возбуждения уголовного дела против должностных лиц, лишивших меня конституционного права на защиту с целью создания доказательств обвинения против меня. Этим я займусь по окончании настоящего уголовного дела.
Таким образом, путем искусственного создания определенного процессуального положения, определяющего мой процессуальный статус подозреваемого, я был лишен органом предварительного расследования конституционного права на защиту при производстве судебных экспертиз по делу.
При этом, как следует из указанного определения Конституционного Суда РФ №206-О от 18.06.2004, постановления Конституционного Суда РФ №11-П от 27.06.2000 и определения кассационной палаты ВС РФ от 31.05.1995, какая-либо процессуальная возможность для лишения меня конституционных прав, закрепленных в ст.198 УПК РФ, отсутствовала у обвинения в принципе.
В соответствии со ст.75 УПК РФ, доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу.
Изобличает заведомо обвинительные действия органа предварительного следствия и заказной политический характер уголовного дела в отношении меня еще и то обстоятельство, что после проведения первой экспертизы в Институте криминалистики ФСБ РФ, не усмотревшей криминального характера в содержании брошюры "Отдайте нам Родину", проведение повторной экспертизы было назначено так, что результат ее был уже заранее известен, т.к. поручено проведение экспертизы было тому же эксперту и в том же экспертном учреждении, которые еще ранее, в ходе проведения проверки на предмет возбуждения уголовного дела, усмотрели криминальный характер содержания брошюры, что и послужило основанием для возбуждения уголовного дела. Кроме того, при проведении экспертизы в Институте криминалистики ФСБ РФ изучалось и указанное исследование эксперта Краснодарской ЛСЭ, с выводами которой эксперт ФСБ не согласился. То есть уже при назначении повторной экспертизы был известен ее результат – эксперт ранее уже высказавший свое мнение да еще и уязвленный несогласием своего коллеги гарантированно выскажет свое мнение и во второй раз. Иначе может встать вопрос как о его квалификации так и о возможной ответственности за свое заключение.
О том, что экспертные доказательства по делу создавались с заранее заданным обвинительным характером свидетельствует и тот факт, что при назначении последней экспертизы, с целью устранения противоречий между двумя предыдущими и окончательного установления криминального характера или его отсутствия в тексте брошюры "Отдайте нам Родину", в качестве экспертного учреждения было выбрано не более высокое по статусу (по отношению к Институту криминалистики ФСБ РФ и Краснодарской лаборатории судебной экспертизы МЮ РФ), а менее высокое, но зато более доступное для оказания политического давления экспертное учреждение – Экспертно-криминалистический центр ГУВД по Краснодарскому краю. Наиболее высоким по статусу из всех трех экспертных учреждений является, несомненно, Институт криминалистики ФСБ РФ, что признал и заместитель СО по г. Армавиру СУ СК при Прокуратуре РФ по Краснодарскому краю Глотов И.Ю. в постановлении от 26.09.2007 о прекращении настоящего уголовного дела. Но даже и КЛСЭ МЮ РФ по отношению к Экспертно-криминалистическому центру ГУВД по Краснодарскому краю является более высоким по статусу экспертным учреждением. Устранить такие серьезные экспертные противоречия в заключениях Института криминалистики ФСБ РФ и Краснодарской ЛСЭ МЮ РФ может только более высокое по статусу экспертное учреждение, а именно академическое научное учреждение Российской Академии Наук, каким является либо Институт русского языка им. В.В. Виноградова, либо высшее государственное экспертное учреждение, каким является Лингвистическая лаборатория Российского Федерального центра судебной экспертизы при Минюсте РФ. В этих экспертных учреждениях я просил суд провести новую экспертизу по делу, но суд отказал мне в этом без достаточных на то оснований.
При этом в ходе судебного следствия было совершенно четко установлено, что повторная лингвистическая экспертиза, проведенная в ГУВД Краснодарского края, не устранила ни одного противоречия в заключениях экспертов Института криминалистики ФСБ РФ и Краснодарской ЛСЭ МЮ РФ. На мое предложение эксперту Федяеву показать хотя бы одно место в своем заключении, где он хотя бы попытался устранить хотя бы одно такое противоречие, Федяев так и не смог показать ни одного такого места. То есть никакого устранения противоречий в результате последней третьей экспертизы не осуществлялось. Перед экспертом были поставлены те же самые вопросы, которые возникших противоречий между двумя предыдущими экспертами не могли устранить в принципе. Заключение Экспертно-криминалистического центра ГУВД КК в принципе не соответствует тем требованиям, которые позволяют признать его новой экспертизой. Как следует из определения Конституционного Суда РФ №451-О от 20.11.2003 суды при наличии взаимоисключающих доказательств экспертов не могут оставлять их на свободу своей оценки, а обязаны проводить новую экспертизу для устранения возникших противоречий. Постановка обвинением тех же самых вопросов перед Экспертно-криминалистическим центром ГУВД КК, что и перед всеми другими экспертами, дававшими заключения по содержанию инкриминируемой мне брошюры, никаким образом не устранило противоречия между заключениями экспертов, а лишь добавило еще одно экспертное заключение в пользу обвинения. Как следует из указанного определения Конституционного Суда РФ №451-О от 20.11.2003 суд не может в таких условиях отдавать предпочтение тому или иному заключению по своему усмотрению. Для устранения противоречий необходимо производство новой экспертизы с новыми вопросами, о чем я и просил суд в своем ходатайстве, но мне было отказано в его удовлетворении.
2. В ходе судебного следствия было установлено, что психологическая судебная экспертиза, как составляющая комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы так и не была проведена ни в Институте криминалистики ФСБ РФ, ни в Краснодарской ЛСЭ МЮ РФ, ни в Экспертно-криминалистическом центре ГУВД КК. То есть имеет место неполнота экспертных доказательств по делу, которая в ходе судебного разбирательства так и не была восполнена, а мое ходатайство об устранении этого обстоятельства не было удовлетворено.
3. Особого внимания заслуживает решение Промышленного районного суда г. Ставрополя от 25.04.2008, которое сторона обвинения приводит в качестве доказательства экстремистского характера инкриминируемой мне брошюры, имеющего преюдициальное значение по рассматриваемому делу. Указанным решением брошюра "Отдайте нам Родину!" была признана экстремистской и запрещено ее распространение на территории Российской Федерации. Однако это решение не обладает преюдицией по отношению к настоящему уголовному делу. Таковым в соответствии со ст.90 УПК РФ может быть только вступивший в законную силу приговор другого суда. Поэтому это обстоятельство никоим образом не освобождает суд от исследования экспертных заключений по делу и устранения противоречий между ними. Напротив, когда противоречия в заключениях экспертов имеют место даже в одном и том же экспертном учреждении – Институте криминалистики ФСБ РФ, т.к. указанное судебное решение базируется именно на заключении этого Института, суд обязан разрешить противоречия в заключениях экспертов путем назначения для этого новой экспертизы по настоящему уголовному делу. Ничего этого, к сожалению, не было сделано.
Единственным надлежащим правовым объяснением такого отношения суда к экспертным доказательством и его отказ от устранения противоречий в заключениях экспертов может служить лишь одно. Судебное решение о признании инкриминируемой мне брошюры экстремистским материалом вышло 25.04.2008, т.е. спустя год после того, как я попросил распространить эту брошюру в Армавире. А потому и признать за мной какой-либо противоправный умысел нет оснований. Я не знал и не мог знать, что брошюра признана экстремистской и что распространять ее нельзя. А если принять во внимание, что мое мнение об отсутствии экстремистского характера в инкриминируемой мне брошюре разделяет эксперт да еще Института криминалистики ФСБ РФ, то доказательства умысла в совершении инкриминируемого мне деяния вообще невозможно найти. Если содержание брошюры столь не однозначно, что во мнении по нему не могут сойтись эксперты-криминалисты, то как можно с уверенностью утверждать об умысле на разжигание розни со стороны заведомо неспециалиста в этой области. Я лично до сих пор не изменил своего отношения к содержанию брошюры. Да порой выражения в ней являются грубыми и может быть недопустимыми с точки зрения уважения к людям другой национальности и вероисповедания, но это вызвано чрезмерной резкостью и эмоциональностью автора на фоне социальных проблем русского народа, о которых он ведет речь в брошюре, но никак не является свидетельством сознательного желания оскорбить, унизить или превознестись над людьми иной национальности или вероисповедания, что видно из целостного содержания брошюры, а не из вырванных из ее контекста высказываний. Монах Афанасий в брошюре неоднократно признает абсолютное равенство всех народов перед Богом. Ни о каком экстремизме с его стороны в таких условиях не может быть и речи!
Экстремизм это крайняя форма религиозной и иной социальной нетерпимости выраженная в активных противоправных действиях. Любые законные и основанные на национальных интересах требования не могут квалифицироваться как экстремизм, как бы жестко эти требования не звучали. Как можно равнодушно относиться к незаконной миграции из других стран, например, того же Азербайджана, незаконно проживающих граждан которого в 2005 году в Москве насчитывается свыше 3 млн. человек. Требование запретить этим людям находиться на территории нашего государства и даже их депортации ("Вокзал-Баку, без чемоданов"), не может расцениваться как экстремизм – это законное требование гражданина России, которое ни один правовед не сможет оспорить. Разве можно себе представить, чтобы рынки того же Баку были оккупированы русскими? Почему же мы позволяем нынешней власти это творить в нашем собственном государстве? У нас что, недостаток рабочих мест или никто не хочет работать? Или все наши граждане уже трудоустроены? В чем здесь экстремизм? В том, что монах называет азербайджанцев грубым словом "азеры", признавая при этом за ними такие же права перед Богом, как и у русских? Никакого экстремизма в брошюре нет!
Это мое мнение в ходе производства по настоящему делу разделили эксперт Института криминалистики ФСБ РФ и специалист-религиовед, подтвердивший соответствие брошюры, в том числе в части инкриминируемых мне высказываний, православному вероучению. Отказ эксперта Федяева исследовать текст брошюры в целостном ее виде, а не в виде вырванных из ее контекста фраз, привел к тому, что он слова Самого Христа Спасителя в Евангелии признал экстремистскими. Как вообще находясь в здравом уме можно обсуждать в суде такое кощунство? Однако мы, православные русские люди именно этим сейчас здесь и занимаемся!
Потуги обвинения с помощью заведомо ложных показаний фсбэшного сексота Валерия Попова придумать для меня субъективную сторону состава преступления в виде того, что я якобы знал, что брошюра является экстремистской, противоречит не только его собственным первоначальным показаниям, когда он еще говорил правду, но и показаниям других свидетелей, которые не меняли их в ходе следствия, а главное противоречат вышеуказанным обстоятельствам неоднозначности содержания брошюры, когда знать об ее экстремистском характере я не мог ни при каких обстоятельствах. Недобросовестность обвинения в этой части легко обнаруживается в том, что если я действительно знал о криминальном характере брошюры и обсуждал это с распространителями, то будучи последовательным обвинение должно было бы привлечь в качестве обвиняемых и распространителей, в том числе и фсбэшного сексота Попова. Однако последний, в отличие от других распространителей, даже не допрашивался после предъявления мне обвинения и был приведен прокуратурой насильно для дачи своих лживых показаний в суде.
4. Между тем, имеется еще одно безусловное основание для вынесения оправдательного приговора. Диспозиция ч.1 ст.282 УК РФ определяет инкриминируемое мне деяние как действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации. Последний признак публичности или использования СМИ сторона обвинения в моих действиях так и не смогла доказать. Установить хотя бы одно лицо, к которому попала брошюра обвинение так и не смогло, о чем свидетельствует исследованное в ходе судебного следствия справка по материалам КУСП №3726.
5. В конце я хочу остановиться на самом главном в предъявленном мне обвинении. Я уже говорил, что настоящая цель данного уголовного преследования, просто меркнет со всем, что здесь обсуждается в строго юридическом смысле. Обвинением по сути ставится вопрос об "экстремистском" характере высказываний Христа в Евангелии и православного вероучения как такового.
Это видно из акта религиоведческого исследования и показаний допрошенного в судебном заседании специалиста-религиоведа Фомина В.Н., подтвердившего соответствие текста брошюры монаха Афанасия православному вероучению, в том числе в части инкриминируемых мне мест в этой брошюре. Исповедовать, что отцом жидов является дьявол, есть прямая обязанность не только монаха Афанасия, но и любого православного христианина, ибо это слова Самого Христа Спасителя. То же самое относится к "бисеру" и "свиньям" и иным местам в брошюре, по которым мне предъявлено обвинение.
Утверждения прокурора о том, что заключение специалиста-религиоведа не имеет никакого значения для настоящего дела голословно и свидетельствует о сознательных, а потому виновных и перед Богом и перед Законом действиях. Перед Богом потому, что хулит Сына Божия, признавая Его Слова экстремистскими, склоняя к этому смертному греху и суд, а перед Законом потому что заведомо лжет, т.к. показания и заключение специалиста являются такими же доказательствами по делу, как и все остальные, и этого прокурор как юрист и уголовный практик не может не знать. Причем в силу того, что заключение специалиста основано на специальных познаниях оспаривать его выводы может только такой же специалист или эксперт. Поэтому пока в материалах дела нет иных религоведческих заключений при вынесении приговора останется юридическим фактом то, что содержание инкриминируемой мне брошюры соответствует православному вероучению и признан или не признан экстремистом буду не только я и монах Афанасий, но и Господь наш Иисус Христос и Его вероучение, данное в Евангелии. Вот это то сейчас и сделает суд в своем приговоре, присоединившись или отказавшись участвовать в этом грязном продажном и богохульном обвинении, выдвинутом против меня и исповедуемого мной Православия.
А.А.Мозжегоров
Источник:"Портал-Кредо"
|
Вход
FAQ
Поиск
